Известно, что хотя фашизм, как социально-политическая теория, возник в первой четверти ХХ века, его идейные предпосылки начали формироваться много раньше. Не заглядывая далеко вглубь веков, отметим, что даже учение Чарльза Дарвина о естественном отборе и философия сверхчеловека Фридриха Ницше, весьма вольно толкуемые и ловко препарированные идеологами фашизма, были использованы ими в качестве интеллектуальной базы своего «учения».
В советских энциклопедических изданиях фашизм характеризовался как политическое течение и режим, основанные на крайнем национализме и насилии [21, с. 253-254]. В документе Российской академии наук [1], подготовленном по указанию Президента Российской Федерации в 1995 г., в качестве основного признака фашизма также называется крайний
национализм. И здесь сразу следует отметить существующую разницу трактовок понятия «национализм». Если на Западе этот термин широко используется почти в том же самом значении, что и патриотизм, то в отечественной культуре понятия «национализм» и
«патриотизм» имеют принципиально разное содержание и различную оценочную окраску. Понятно, что данное обстоятельство необходимо учитывать в том числе в контексте проведения специальной военной операции Вооружённых Сил Российской Федерации (спецоперация, СВО) на Украине и заявленного стремления к её денацификации.
Патриотизм многонационального российского народа, как осознанное социальное чувство любви к Родине и поведенческий принцип, традиционно сочетается с уважением интересов, культуры и патриотических чувств народов других стран, а национализм, особенно в его крайних, радикальных формах — шовинизма, фашизма, нацизма осуждается как идеология и практика, противопоставляющие друг другу народы и государства, сеющие вражду и служащие агрессивной политике (2).
Эти негативные черты присущи, например, радикальному украинскому национализму – в своей основе не столько идеалистическому, сколько расчётливому и своекорыстному. Мы отнюдь не исключаем наличия искренних патриотических мотивов у отдельных членов украинских националистических организаций, но не они определяли реальную политическую линию. Как свидетельствует история, под лозунгами самостійністи, незалежністи многие украинские радикалы-националисты,
укронацисты стремились выгодно продать рідну неньку Україну (укр. — родную мамку Украину) иноземным колонизаторам, чтобы стать привилегированной коллаборационистской кастой.
Например, лидеры организации украинских националистов (ОУН) в начале 1930-х годов декларировали своей главной целью — создание «самостiйного» украинского государства. Но, поняв, что эти вожделения недостижимы, поскольку не получили поддержки Третьего рейха, ограничили свои желания статусом украинской колонии Германии, в надежде выслужить для себя у будущих хозяев роль подручных. И ради этого ОУН, прячась за фальшивой мишурой марионеточной «самостійністи», боролась против Украинской Советской Социалистической Республики — равной среди равных в Советской Федерации, одной из основательниц СССР и Организации Объединённых Наций?
Современные украинские
неонацисты — истинные преемники ОУН, фактически продали США и НАТО за иноземные сребреники и печеньки полученную в 1991 году незалежність, вместе с собственным народом и огромными территориями, подаренными Украине Россией. Запад купил Украину вместе с продавцами.
Ради борьбы против России и её уничтожения… (3)
В наше время многие отечественные учёные и публицисты справедливо трактуют фашизм как явление не только прошлого, но и настоящего. В числе примеров тому — две коллективные работы, вышедшие в последние годы: «Современный фашизм: новые облики и проявления» [3] и «Современный фашизм» [17]. Их отличают яркий публицистический стиль изложения и оригинальность выводов. Незаурядной попыткой исследования фашизма во всём его многообразии стал сборник «Фашизм, неофашизм и их преступная практика» [20], вышедший в свет в 2021 году. Его основу составили материалы одноимённой Всероссийской научно-теоретической конференции, прошедшей в Военном учебно-научном центре Военно-воздушных сил «Военно-воздушная академия имени профессора Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (Воронеж). Появление сборника работ специалистов по проблематике фашизма, на наш взгляд, стало заметным событием современной российской историографии. Подробнее с его содержанием можно ознакомиться на страницах «Военно-исторического журнала» [2].
В западной историографии при определении фашизма выраженный акцент традиционно делается на его
тоталитарную природу (4), что имея под собой определённые основания, вольно или невольно способствует упрощению, примитивизации как термина, так и самого явления, поскольку «приглушает» значение специфических характеристик фашизма. Есть в этой практике и определённый спекулятивный момент: избыточное внимание к недемократической составляющей фашизма даёт возможность на том же основании «пристегивать» к нему иные авторитарные (тоталитарные) политические режимы, даже включая антиподов.
Вместе с тем, для лучших образцов современной зарубежной историографии, как и для историографии отечественной, характерно разделение всей совокупности признаков фашизма на две группы: отличительных именно
для фашизма, и черт, присущих
всем разновидностям тоталитаризма.
К первой группе относятся:
- идея национальной исключительности, шовинизм;
- расизм, в своих практических проявлениях доходящий до геноцида других народов;
- диктатура «национальной элиты» во главе с вождём;
- создание военизированной партии с жёсткой дисциплиной;
- определение внутренних и внешних «врагов нации»;
- абсолютная идеологическая монополия;
- культ силы и устрашения;
- идея построения тоталитарного государства на основе принципа корпоративности;
- имперская идея, экспансионизм, глобализм;
- особый политический стиль (лексика; специальные приветствия, символика, униформа и др.).
Группа признаков, характерных не только для фашизма, но и
для других видов тоталитаризма включает:
- культ вождя;
- ксенофобия;
- отрицание демократии, подавление оппозиции, репрессивная политика;
- политическая и социальная демагогия;
- милитаризация экономики и общественной жизни и др.
Надо сказать, что хотя эта классификация далеко не безупречна и содержит в себе определённые пересечения, она, тем не менее, позволяет составить достаточно полное и объёмное представление о феномене фашизма.
Тем не менее, постоянно появляются всё новые его определения и трактовки, причём в большинстве случаев, они носят весьма общий и размытый в смысловом отношении характер. Если опираться на них, то к фашизму можно отнести едва ли не всё, что не отвечает либеральным представлениям о демократии (5).
В последние годы на Западе оформилась
тенденция к проведению смысловой демаркации между фашизмом и нацизмом. Предпринимаются такие попытки и в нашей стране. В общественное сознание настойчиво внедряется мысль, что фашизм является де всего лишь одной из многочисленных форм национализма. Утверждается, что он далеко не столь опасен, как нацизм, с неизбежностью порождающий расизм, геноцид и войну (6). Сегодня даже нередки заявления о большем различии, нежели сходстве между фашизмом и нацизмом. При этом авторы подобных воззрений апеллируют как к генезису этих явлений, так и к соответствующей практике конкретных фашистских режимов [22].
Проблема соотношения понятий «фашизм» и «нацизм» действительно существует. Никто не спорит: это не синонимы. Но и тесную связь между ними отрицать нельзя. Феномен фашизма вовсе не предполагает полного единообразия его проявлений. Итальянская, немецкая, испанская, венгерская, румынская, польская, японская и иные версии фашизма несомненно имеют как общие, так и особенные черты. При этом итальянский фашизм, германский нацизм, испанский фалангизм и т.п., представляют собой
вариации одного явления, что, кстати, не скрывалось и самими фашистскими вождями. Об этом, например, говорил Муссолини в 1937 г., в своём выступлении «Братья по крови: фашизм и нацизм» [23].
Подход предполагающий, что между фашизмом и нацизмом существуют различия принципиального характера, в лучшем случае ошибочен, в худшем –своекорыстен. Цель подобных «интеллектуальных» конструкций состоит в том, чтобы, отделив фашизм от нацизма, добиться его частичной реабилитации.
Фашизм – это родовое понятие, а итальянский, немецкий, португальский, украинский и другие виды фашизма – его частные случаи, разновидности. Очевидно также, что термин «фашизм», начиная уже с 30-х годов ХХ в., используется как в узком, так и в широком смыслах. Узкая трактовка неразрывно связана с итальянским фашизмом, ассоциирующимся прежде всего с именем Бенито Муссолини. В широком смысле, под фашизмом изначально было принято понимать все родственные итальянскому образцу политические режимы, близкие ему в теоретическом и практическом выражении.
Термин «нацизм» изначально применяли для обозначения фашистской по своей природе, национал-социалистической идеологии и политического режима в гитлеровской Германии.
Таким образом, с исторической точки зрения, нацизм – это немецкий фашизм, обретший государственную форму в 1933–1945 годах. Радикальный террористический характер нацизма (национал-социализма), как и формальное признание им примата нации, а не государства, не дают сколько-нибудь серьёзных оснований для того, чтобы противопоставлять его фашизму, а тем более утверждать, что фашизма в Германии будто бы вообще не было [14].
Интересно, что И.В. Сталин, как известно знакомый с германским фашизмом не понаслышке, вообще отрицал правомерность термина «национал-социализм» (7).
Особо отметим, что в последние годы сложилась практика использования термина «нацизм» для обозначения любых крайних форм фашизма, вне зависимости от их национально-государственной принадлежности. Такой подход не вызывает серьёзных возражений. По существу здесь мы имеем дело с той же ситуацией, которая сложилась в отношении узкой и широкой версий термина «фашизм».
Поиск адекватного обозначения для существующей сегодня на Украине формы политического режима и соответствующей ей государственной идеологии, заставляет сделать выбор в пользу терминов
«украинский нацизм» или
«бандеровский нацизм».В этой связи, уместно сослаться на мнение профессора Л.В. Головко, который утверждает, что: «Основа понимания феномена украинского нацизма лежит в плоскости двух принципиальных тезисов: 1) украинский нацизм – это лишь инструмент силового подавления национально-государственного сопротивления тоталитарному глобализму, что и объясняет этническую индифферентность его носителей и сторонников, часто не имеющих никакого отношения к “украинской нации” как таковой; 2) центром такого сопротивления сегодня является Россия и её государственность (в самом широком смысле).
При сложении двух тезисов получается, что, будучи инструментом, украинский нацизм, в отличие от германского, на целевом уровне направлен в сторону не столько возвеличивания всего украинского (кроме каких-то маргинальных манипулируемых групп, которые глобальной политической опасности не представляют, хотя и с учётом всех считающихся временными девиаций), сколько подавления всего русского и российского – русского языка, русской культуры, Российского государства, российской истории и т. д. – как основного бастиона антиглобализма. Иначе говоря, украинский нацизм призван не строить (империю, сильное государство, эффективную бюрократию, успешную экономику), а ломать, приобретая характер откровенно нацистской русофобии при весьма толерантном отношении ко всем другим нациям, для борьбы с которыми в случае необходимости конструируются другие инструменты» [7, c. 42].
Отдельно следует остановиться на проблеме
соотношения феноменов фашизма и коммунизма. Расхожие утверждения об якобы единой природе этих явлений, столь популярные среди недругов России, противоречат исторической правде и кощунственны по отношению к тем, кто отдал свои жизни за Великую Победу. Адепты мифического кровного родства фашизма и коммунизма не желают считаться с фундаментальными
сущностными различиями между этими явлениями, но зато
абсолютизируют форму.Соответствующие спекуляции строятся на известном сходстве недемократических режимов, персонифицированных именами Гитлера и Сталина. Их общими чертами выступают вождизм, жесткая однопартийность, развитые силовые структуры и др. Но внешнее сходство вовсе не означает сущностной близости и генетического родства. В случае с коммунизмом и фашизмом мы имеем дело с
антиподами, поскольку в содержательном смысле эти идеологии и режимы кардинально различаются:
- коммунизм предполагает социальное равенство и интернационализм, фашизм – социальное неравенство и подавление одних народов другими;
- коммунизм означает примат общественной собственности, а фашизм, несмотря на соответствующую риторику, – доминирование частной собственности;
- коммунизм основывается на идее постепенного отмирания государства, а фашизм его обожествляет;
- коммунизм означает основную опору на рабочих и крестьян, фашизм – на мелкобуржуазную среду;
- коммунизм предполагает духовный прогресс и расцвет культуры, фашизм глубоко враждебен культуре (8).
И, наконец, главное –
коммунизм ставит своей целью возвышение человека, его всестороннее развитие, а фашизм делит людей на сверхчеловеков и недочеловеков, обрекая слабых на уничтожение или рабство. Данное различие выступает ключевым и системообразующим (9).
